"Информационные технологии, особенно в России, являются единственным способом сократить расстояние между человеком и правительством", – считает министр информационных технологий и связи РФ Леонид Рейман.

Отечественная связь одной из первых испытала на себе тяжелую руку административной реформы. После памятной отставки правительства Касьянова Минсвязи в одночасье слили с Минтрансом, понизив статус этого некогда всесильного ведомства до уровня федеральной службы. Впрочем, вторая, "техническая", отставка кабинета обернулась еще одной сенсацией: в вертикали исполнительной власти возникло Министерство информационных технологий и связи РФ, а в составе правительства – "новый старый министр" Леонид Рейман.

О том, как один из самых технологичных и динамично развивающихся секторов отечественной экономики переживает административную реформу и что ждет отрасль впереди, Леонид Рейман рассказал в интервью "Итогам".



– Леонид Дододжонович, информационные технологии – это "скелет" современного мира. Но Россия пока, к сожалению, отнюдь не является лидером в этой области. Вы как-то собираетесь выправлять ситуацию?

– Учитывая опыт других стран, можно сказать, что залог прогресса экономики – это повсеместное и широкомасштабное внедрение информационных технологий в гуманитарный аспект жизнедеятельности общества, в бизнес, во власть. Чтобы успешно двигаться в этом направлении, необходимо решить три основные задачи. Первое – это обеспечить людям доступ к информации либо через домашний компьютер, либо через пункты коллективного доступа, которые сейчас развиваются в России. Дальше требуется создать разветвленную базовую телекоммуникационную инфраструктуру. И, наконец, обеспечить формирование необходимых информационных баз и ресурсов, в том числе и для разработки проекта "электронного правительства", который подразумевает создание электронного документооборота в органах государственной власти. Если эти три составляющие заработают, то мы получим совершенно новое качество взаимодействия людей с властью, новый тип гражданского общества, когда человек сможет отслеживать прохождение любого решения, в том числе собственного запроса или заявления в органы власти. К этому стремимся не только мы, но и многие другие страны, уже создавшие у себя успешные программы подобного рода. Вообще же информационные технологии, особенно в России, являются единственным способом сократить расстояние между человеком и правительством.



– Но информационные технологии – это еще и бизнес...

– Верно, информационные технологии, информатизация, электрокоммуникации перестают быть чисто сервисными функциями. Они становятся производящей отраслью. Сама по себе продукция, которую производят IТ-компании, более того, сама информация уже является коммерческим продуктом. Поэтому мы подходим к отрасли информационных технологий как к производству. При этом мы стремимся более активно поддерживать российский IТ-рынок. В этой связи сейчас вместе с крупными компаниями, работающими с информационными технологиями, например с Ассоциацией предприятий компьютерных и информационных технологий (АПКИТ), готовится концепция развития IТ-рынка, которую мы внесем в правительство для рассмотрения. Мы будем заниматься оптимизацией процесса производства и участия российских компаний в создании программных комплексов. В принципе, российские IТ-компании уже выпускают конкурентоспособную продукцию. Российский экспорт информационных технологий, согласно прогнозам, увеличится к 2005 году в 3 раза по сравнению с 2001 годом. Мы видим на примере таких стран, как Индия или Израиль, что на этом можно заработать большие деньги. Например, надо отметить перспективность такого направления деятельности, как офшорное программирование – это очень хорошая статья дохода.



– Однако в сферу вашей деятельности входят не только компьютерные технологии, но и другие системы коммуникаций. Например, в связи с развитием цифрового телевидения сегодня идет процесс распределения частот. По каким принципам они будут распределяться?

– Распределение частот будет происходить в рамках обычного тендера: кто выиграет, тот и заберет. Если же говорить об увеличении числа выставляемых на тендер частот, то в этом пока нет нужды. Сам переход сначала на дециметровое вещание, а теперь на цифровое – способ расширить возможности использования диапазона. На месте одного аналогового канала теперь может быть четыре цифровых. Поэтому сегодня у нас ресурса достаточно. Это скорее вопрос журналистам: как вы считаете, через 20 лет сколько будет телевизионных каналов в мире? Сегодня самый крупный спутник – это 100 телевизионных каналов. Если будет больше, то мы постараемся найти такую технологию, которая удовлетворит потребности и журналистов, и общества.



– И кто конкретно эти потребности будет удовлетворять? Сейчас на Западе любят говорить, что на телекоммуникационной карте мира Россия – это белое пятно. Можно ли ожидать в ближайшем будущем появления мировых телекоммуникационных компаний на российском рынке?

– Я бы не согласился с тем, что Россия – белое пятно. Ведь первые американские, финские, датские и другие компании пришли в Россию на рубеже 80-90-х годов и создали здесь совместные предприятия, которые очень хорошо работают. К примеру, компания "Мобильные телесистемы", созданная совместно с Deutsche Telecom, или "Вымпелком" совместно с Telenor Mobil, или "Мегафон" совместно со шведами и финнами. Так что про абсолютно белое пятно говорить не стоит. Позиция администрации связи России сегодня открытая – у нас нет никаких ограничений по участию или присутствию иностранных компаний на рынке услуг связи или оборудования связи. У нас нет ограничений ни по доле, ни по признаку зарубежные – незарубежные компании, поэтому все желающие могут приходить и участвовать в конкурсах на поставку оборудования или предоставления услуг на нашем рынке. Они это и делают. Другой вопрос, что очень многие крупные компании работают через совместные предприятия. И мы приветствуем такую деятельность, потому что для России это означает создание высокооплачиваемых рабочих мест, налоги, производство. Если компании соблюдают российское законодательство, нормативные документы, регламентирующие деятельность на рынке услуг или на рынке производства оборудования, то мы рады всем, кто приходит инвестировать в развитие инфраструктуры. Ряд крупнейших мировых производителей уже давно организовали на российском рынке совместное производство телекоммуникационного оборудования, которое с успехом работает на нашей территории.



– Можно ли в этой связи говорить о недавней продаже пакета "Связьинвеста" как о новом этапе привлечения инвестиций в отрасль? Или это связано с чем-то другим?

– По слухам, Сорос продал свой пакет другому частному инвестору. Но это рыночная сделка. Я думаю, что для аналитиков она представляет большой интерес, и они уже строят предположения о том, что бы это значило. Хотя с точки зрения рынка, мне кажется, влияние на ситуацию может оказать дальнейшая продажа пакета "Связьинвеста", о которой говорили и в прошлом, и в этом году. С одной стороны, все время собираются его продавать, а с другой – процесс затягивается, поскольку вначале нужно разработать некие принципы продажи этого пакета. Я пессимистически смотрю на сроки, хотя являюсь сторонником самого факта продажи. Мне кажется, что с теми темпами, какими идет дело в рабочей группе, вряд ли в этом году удастся сделать какие-то практические шаги.



– Многие отечественные производители недовольны тем, что крупные компании предпочитают импортную технику, хотя наша дешевле и не уступает ей по качеству. Собирается ли ваше ведомство как-то защищать российского производителя?

– В том, что вы сейчас сказали, содержится некое противоречие: если наша техника не уступает иностранной, тогда и операторы закупали бы нашу технику, а не иностранную. Операторы сегодня имеют возможность выбирать абсолютно свободно любую технику – российскую или иностранную. И очень часто они отдают предпочтение иностранной – к сожалению, последние 10 лет российские производители находились не на высоте с точки зрения соотношения цена-качество. Хотя сейчас ситуация потихоньку меняется, и каждый год все больше оборудования покупается у отечественных производителей, потому что благодаря конкуренции российские производители подтягивают свой продукт до уровня, который отвечает требованиям операторов по критерию цена – качество. Если сравнить 2002-й и 2003 год, то закупки операторами оборудования российского производства увеличились почти в два раза.

Я считаю, что здесь мы должны дать право операторам выбирать самое современное оборудование. И хотя эмоционально мы, конечно, поддерживаем российских производителей, никаких ограничений в этом случае вводить нельзя.



– В этой связи возникает вопрос о нормативной базе. Готовятся ли тут какие-то изменения, в частности сокращение срока получения лицензии на производство и использование телекоммуникационной техники?

– Тут одновременно наложилось друг на друга несколько факторов. Это вступление в силу с 1 января 2004 года нового закона о связи и административная реформа. И из-за этого затянулся процесс реализации более прогрессивных механизмов, выдачи лицензий, сертификатов, разрешений. На самом деле новый закон о связи направлен на то, чтобы в значительной степени упростить процедуру, сократить количество требуемых разрешительных документов. В законе впервые вводится уведомительный порядок получения лицензий на целый ряд видов деятельности, вполовину сокращается количество лицензий и сертификатов на оборудование. Более того, все процедуры в исчерпывающем виде прописаны в самом законе, так же как и количество требуемых документов.



– В следующем году будет проведен тендер на лицензирование услуг сотовой связи третьего поколения. По каким критериям определят победителя тендера? И какой стандарт – европейский UMTS или американский CDMA-2000 – будет выбран для России?

– На этот вопрос существует однозначный ответ. Поскольку Россия, как и Европа, входит в так называемую зону R1 международного разделения по регионам и по частотам и подписала все соответствующие межправительственные европейские соглашения, мы будем следовать европейским стандартам. Не потому, что они лучше или хуже, а потому, что Россия находится в этом регионе и привнесение сюда каких-то иных технологий приведет к конфликту. На мой взгляд, выбор будет, скорее всего, за UMTS. Поскольку основной проблемой России являются различные условия доступа людей к Интернету, телефону, то, выбирая победителя тендера, мы будем ставить во главу угла сроки и объемы инвестиций в развитие инфраструктуры.



– Не так давно вы говорили, что в первой половине 2005 года начнется демонополизация рынка в сфере междугородней телефонной связи. В настоящее время ее монополист – "Ростелеком". Есть ли компании, способные конкурировать с "Ростелекомом"?

– Сама по себе монополия "Ростелекома" связана, как известно, с тем, что тарифы на услуги местной связи были во многих регионах убыточными, и этот убыток компенсировался за счет междугородних тарифов. И в механизме перераспределения доходов, прежде всего, был задействован как раз "Ростелеком". Это известная проблема, она была описана в концепции развития рынка услуг связи, которую правительство утвердило в 2000 году. Было дано пять лет на решение этой задачи. Так что мы находимся очень близко к развязке: удалось существенно сократить перекрестное субсидирование, в том числе за счет увеличения тарифов на местную связь, повышения эффективности работы компании. Мы думаем, что в ближайшее время этот механизм можно будет ликвидировать, тогда "Ростелеком" станет чисто рыночной компанией, не будет выполнять какую-то социальную функцию и конкуренция станет возможной. Правда, потенциальных конкурентов не так много. Это те компании, которые обладают развитой инфраструктурой на территории России, а не только в Москве. Есть компании, которые довольно давно строят магистральную инфраструктуру и теоретически могут стать конкурентом "Ростелекома". По моему мнению, любая компания, удовлетворяющая требованиям оператора дальней связи, может выйти на этот рынок. Претендентов, правда, немного, но они есть.



– А как могут измениться тарифы в связи с демонополизацией этого рынка?

– В связи с конкуренцией тарифы, скорее всего, понизятся. И, я думаю, это сыграет положительную роль, потому что сегодня в некоторых регионах высокие тарифы являются ограничителем на количество звонков.



– Вернемся к "компьютеризации всей страны". Вы сказали, что информационные технологии помогут сократить расстояние между гражданином и властью. Однако для этого сначала надо дать возможность гражданину выйти в Интернет. Что для этого делается?

– Существует несколько способов решения этой задачи. Первый, традиционный и классический, – это домашний компьютер. Мы считаем, что 2004 год для России будет принципиальным, потому что каждый десятый житель России, по нашим расчетам, сможет иметь домашний компьютер, подключенный ко Всемирной паутине. Вроде бы достаточно скромно, но это уже результат, от которого можно оттолкнуться, чтобы идти дальше.



– Но ведь подавляющее большинство этих "десятых" находится в нескольких крупных городах...

– Конечно, в первую очередь это крупные города, но если сравнивать развитие IТ-технологии с развитием мобильной связи, то мы видим, что сначала сотовые телефоны появились в Москве и Петербурге, а сегодня акцент развития смещается именно в регионы. Я думаю, то же самое будет происходить и с Интернетом, и с IТ-технологиями. Мы поддерживаем различные программы, стимулирующие приобретение домашних компьютеров. Например, есть такая программа "Народный компьютер", ее цель – финансовая поддержка, позволяющая сделать компьютер подешевле. Эту программу проводят такие компании, как Intel, Hewlett-Packard. Удешевление идет за счет упрощения конфигурации. Но поскольку пока не все могут позволить себе покупку домашнего компьютера, мы уже третий год занимаемся созданием пунктов коллективного доступа. Ведь в России существует разветвленная сеть почтовых отделений – их больше 40 тысяч. На этой базе создаются пункты коллективного доступа, где есть один или несколько компьютеров с выходом в Интернет. Как правило, почтовые работники играют роль консультантов, помогая тем, у кого возникают сложности при обращении с компьютером. Таких пунктов на сегодня уже больше 3 тысяч. Мы их стараемся открывать именно в сельской местности, в труднодоступных населенных пунктах, потому что в крупных городах, таких, как Москва и Петербург, развиваются на коммерческой основе интернет-кафе. Как оказалось, в сельской местности пункты коллективного доступа очень востребованы: только за первую половину этого года их посетило почти три миллиона человек. Учитывая развитие электронной коммерции, жители отдаленных поселков могут через пункт коллективного доступа заказать себе товар, а потом тут же на почтовом отделении оплатить его, и почтовое ведомство в течение нескольких дней товар доставит.



– Но не секрет, что жители отдаленных поселков обычно небогаты. Вы как-то пытаетесь регулировать тарифную политику интернет-провайдеров?

– Никаких ограничительных мер не предпринимается. Мы пытаемся создавать условия для эффективной конкуренции, за счет чего расценки снижаются. На сегодняшний день час Интернета на пункте коллективного доступа стоит в среднем 30-40 рублей. Это приемлемая цена даже для не очень богатых районов.



– Готовится ли какая-то программа компьютеризации учреждений на муниципальном уровне, тех же ДЭЗов, БТИ, регистрационных палат и так далее? Ведь сейчас приходится все их посещать лично и выстаивать в очередях, вместо того чтобы сделать заявку по Интернету. И это в столице, а в провинции все еще сложнее...

– В этом направлении ведется серьезная работа, но она еще не дошла до той стадии, когда появляется ощутимый результат. Создаются информационные системы и базы данных, в том числе в БТИ, этим занимается специальное агентство в Министерстве экономического развития и торговли, которое теперь отвечает за регистрацию. Впрочем, есть и реальные результаты. Например, многие декларации в этом году были поданы через Интернет в электронном виде, что, с одной стороны, ускоряет и упрощает подачу декларации гражданином, а с другой – облегчает деятельность самого налогового ведомства, потому что большая часть его работы заключалась в переводе информации с бумажных носителей в электронный вид. А сейчас они получают уже все в соответствующих форматах в электронном виде.



– А что касается БТИ и других муниципальных структур, когда можно ожидать, что они начнут работать через Интернет, хотя бы в столице?

– Я разговаривал с господином Мишустиным, руководителем Федерального агентства кадастра объектов недвижимости, которое сейчас этим занимается, и он полагает, что в следующем году уже можно будет запустить в эксплуатацию первые "пилоты".