Российский президент Владимир Путин регулярно заявляет, что в России строится информационное общество. На вопрос, хорошо ли жить в таком обществе, отвечает обозреватель "Власти" Иван Чеберко.

Глобально в жизни людей за последние лет двадцать ничего не изменилось – те же дома с такими же холодильниками и телевизорами, примерно те же автомобили с бензиновыми двигателями, те же самолеты и теплоходы. Из анонсированных футурологами широко доступных благ в начале нынешнего века не появилось почти ничего: нет человекоподобных бытовых роботов, лазерного оружия, электромобилей на солнечных батареях. Успешно материализовался только метод коммуникаций из фантастических произведений – повсеместно работающий видеотелефон без проводов. Уже сейчас это массовый продукт в Японии и ряде других развитых стран.

В целом ясно, почему связь сделала такой скачок, – за новые возможности коммуникаций люди оказались готовы платить. Даже в не самой богатой России сотовые компании продают по два миллиона контрактов в месяц. Аза сверхбыстрые полеты по воздуху желающих платить почти не было, и от идеи сверхзвуковой пассажирской авиации в итоге пришлось отказаться. Так что человечество по большому счету само выбрало будущее и само профинансировало создание необходимой для него инфраструктуры. Как появление станков и цехов привело к возникновению капитализма, так и развитие телекоммуникационной инфраструктуры, обеспечивающей неограниченные возможности доступа к любой информации, приведет мир к более прогрессивной общественной системе. Эту систему западные журналисты стали называть глобализмом, хотя для него придуманы и другие названия. В России, например, прижился термин "информационное общество" (и это естественно, если учесть, что основной продукт и главная ценность для людей в новом обществе – информация).

Антиглобалисты видят в новом строе, прежде всего, опасность, которую еще в середине 90-х годов честно описал Билл Гейтс в книге "Дорога вперед": в информационном обществе преследуемый не сможет уйти от преследователя, если для поимки используется телекоммуникационная инфраструктура. Но те же качества, которые обеспечивают подконтрольность субъекта информационного общества, дают и новую степень безопасности честных граждан. Вот показательный пример: на днях московские сыщики поймали мошенницу по ее сотовому телефону. Женщина предусмотрительно сменила SIМ-карту, получив другой номер и став абонентом другой компании. Но ее все равно нашли по уникальным техническим параметрам, которые передавал в сеть ее сотовый телефон.

Оплачивая строительство инфраструктуры общества будущего, люди соглашаются на большую подконтрольность, покупая новый вид свободы – свободу информационную. Которая конвертируется во множество других свобод, прежде всего свободу выбора. К тому же информационная свобода служит инструментом более эффективного контроля субъекта над администрацией. Чем выше степень информационной прозрачности власти, тем более она подконтрольна. И чем больше доступна, тем более подконтрольна. В одном из рассказов фантаста Шекли эта идея доведена до абсурда – подконтрольность власти становится такой, что граждане получают возможность лишать неугодных чиновников жизни. Казнь чиновника недовольным гражданином так и останется фантастикой, однако вектор мысли Шекли больше совпадает с реальностью, чем оруэлловский роман "1984", где также речь шла о последствиях развития систем обмена информацией. Действующие модели систем "электронного правительства" наглядно показывают, что в информационной среде формы общения власти с гражданами меняются в основном в пользу последних. Гражданин по большому счету все так же может не брать повестки, не платить налоги и не ходить на выборы. А власть, переходя на электронный документооборот, может лишиться таких эффективных бюрократических фильтров, как секретариаты и часы приема по личным вопросам. Понятно, что все это не избавляет людей от боязни будущего, но, по крайней мере, основания для опасений меняются. И чего точно не стоит бояться, так это большой несвободы. Скорее следует опасаться слишком уж явной свободы.